Труба кирпичного завода — заметный ориентир. Проезжая по Бухарскому району, минуем его, а там уж и до узла распределения воды «Зарафшон» рукой подать. Чем примечателен объект? Ему без малого сто лет, веден в эксплуатацию в 1927 году. Будет реконструирован и модернизирован.
Дровишки в Ботаническом саду
Отправиться в Ботанический сад в выходные не удалось. Говорят, именно по выходным вывозят из Сада срубленные деревья. Но в запланированные для Сада дни лил дождь и мела необычная для Ташкента метель. В общем, в Сад мы с коллегой-журналистом, чтобы убедиться — рубят или не рубят — пришли в понедельник. Были готовы к тому, что ни одной фуры не встретим, и не встретили.
На входе увидели знакомую вывеску на английском и узбекском, сообщающую, что Ботанический сад имени Ф.Н.Русанова (основателя Сада) находится в ведении Института генофонда растительного и животного мира Академии наук Узбекистана.
На ярком солнце подтаивал снег, птицы проносились над верхушками деревьев. Красота, не зря прогулка. И все же под снегом не разглядеть провалы над выкорчеванными пнями. Пни, как известно, улика, и их убирают. А земля проседает.
Законом РУз «Об охране и использовании растительного мира» в новой редакции, принятой в сентябре 2016 года, ботаническим садам посвящена статья 18. В ней прописано, что создаются «с целью сохранения растительного мира и его генетического фонда, изучения, акклиматизации и воспроизводства в искусственно созданных условиях редких и находящихся под угрозой исчезновения видов дикорастущих растений, ведения научной, учебной и образовательной работы»… Далее в законе сказано: «На территории ботанических садов запрещается деятельность, не соответствующая целям их образования и угрожающая сохранению растительного мира».
Ясно, что рубка законодательно запрещена. Запрещена она была и без статуса. Можно только в случае необходимости, если сухостой.
Раньше по весне, когда появлялась листва, ученые обходили участки и составляли акт. В него могли попасть и сорные деревья, проросшие из оброненой птицей семечки, никакого отношения к коллекции Сада не имеющие. Ученые подписывали акт. А разрешение на то, чтобы убрать, давали органы охраны природы. При этом Сад (для него не делалось исключений) должен был внести компенсационный платеж в фонд охраны природы по установленным расценкам в зависимости от толщины изымаемого ствола. Вся древесина оприходывалась и через бухгалтерию продавалась, отчего в ботанический бюджет поступали финансы. Эти финансы направлялись на первоочередные нужды, включая приобретение для Сада новых коллекционных растений.
Компания по расчистке Сада, проведенная при прежнем директоре в 2014-2015 годы с привлечением массы организаций и их премированием органами охраны природы согласно принятому «наверху» постановлению, очевидно, что-то изменило в коллективном разуме. Сместились понятия, что можно делать в Ботаническом саду, а чего нельзя. Он уже просвечивает, а расчистка с распилом продолжается, хотя зимой нет ни листочка. Про расчистку нам объяснил встречный милиционер. «Расчистка!» — поэтому и срезанные ветки вдоль дороги и меж деревьев то там, то тут набросаны. Еще объяснил, почему чурбаки навалены у обочины, и груженные ими же тракторные тележки выезжают из чащи. «Это дрова, чтобы оранжерею отапливать».
«Ничего себе, так плохи дела в оранжерее? Была в ней тысяча редких растений из тропиков и субтропиков, осталось к этой зиме триста». Не успели мы ужаснуться, что последнее гибнет, как милиционер настойчиво попросил показать, что мы отсняли на фотоаппарат. «Да разве же Сад — режимный объект? Красоту фотографируем. А вы из Госкомприроды, охраняете?» Нет, все-таки он милиционер. Здесь служит, чтобы никакого хулиганства… Видимо, чтобы бригада рубщиков-пильщиков не хулиганила в чаще, он и сопровождал их там. Попрощавшись с нами, двинулся за трактором с древесиной.
Мы решили посмотреть, откуда дровишки. Создателям Сада в страшном сне не могло присниться, что трактора будут прочесывать ботанические коллекции напрямки. Слабосильный китайский трактор с грузом не мог одолеть простой подъёмчик. Дергался в разные стороны, в том числе и в коллекцию. Недалеко, может быть, на корпус-два. Но в чащу-то, а там тоже ботаническая коллекция, он ездил, как в родной хоздвор. Грязи намесил на колее.
По ней мы добрались до места распиловки. Еще немного пройти, и увидишь Салар, за которым – бетонный забор. В глухом месте каких только птиц не встретишь – там и утки, и бакланы… Но сейчас не до них. Очевидно, деревья пилили и распиливали весь день. Снег густо забрызгали желтые опилки.
Мы не сразу разглядели под опилками свежие пни. Насчитали пять, но, возможно, их и больше.
Отсюда мы направились к оранжерее. Не раз приходилось в ней бывать. Жалко ее. Вон, в соседний зоопарк то одно диковинное животное завезут, то другое. А сюда – ничего.
«Система отопления вышла из строя? Дровами топите?» — спросили сотрудников. Они успокоили, что система отопления работает, хотя после ночного мороза в 12 градусов днем в оранжерее всего плюс пять. Старые пальто из дома приносят, чтобы растения укрыть. Давным-давно оранжерее нужна реконструкция. Она обещана постановлением правительства, но откладывается из года в год.
«А нам сказали, что оранжерея держится на дровах…» Милиционер, спутал: это теплица держится на дровах. Рядом с нею грудились дрова, и на наших глазах разгрузилась уже знакомая тракторная тележка, очевидно, товаром третьего сорта. Из шести теплиц функционировала одна, куда мы и заглянули. Холодновато. Рабочий сказал, что газа за зимний сезон сгорает на многие миллионы сумов. «Приходится экономить. Газ не дает такого тепла, как дрова, они и выручают».
Что сажать, говорят лаборанты. Интересно, кто им говорит, что сажать? При нас рабочие сажали черенки роз, на очереди — райхон. И то, и другое вряд ли для науки. Да и свежие стволы у старого хоздвора тоже заготовлены для иной цели.
Вышли мы из Сада через новый хоздвор. В прошлом году видели, как копали котлован, и сейчас нам хотелось порадоваться тому, что получилось. Здесь и хоздвор, и помещения для занятий наукой. Деньги выделялись на строительство согласно Постановлению Кабмина о реконструкции Ботанического сада. Получилась одноэтажная конструкция из пластика. Неужели так по проекту?
Нам еще раз пришлось воскликнуть: «Неужели?!» Сад больше не носит имя своего основателя Федора Николаевича Русанова. Вывеску еще не поменяли. Называется он теперь: Государственное научно-исследовательское, культурно-просветительское предприятие \»Ташкентский Ботанический сад\» при Институте генофонда растительного и животного мира АН РУз. Вероятно, слово «предприятие» все объясняет. Неужели это — не ошибка?
Наталия ШУЛЕПИНА
Фото автора
Источник — Новости Узбекистана http://nuz.uz/kolumnisty/20721-drovishki-v-botanicheskom-sadu.htm
21.2.2017г.
![]() Добро пожаловать на канал SREDA.UZ в Telegram |
7 комментариев на «“Дровишки в Ботаническом саду”»
Добавить комментарий
Еще статьи из Фото
В Бухару едем для изучения проблем питьевого водоснабжения. Из Ташкента мы прилетаем рано утром. Перед посадкой разглядываем теплицы, трубы теплоцентрали, дороги…
Сделка по продаже береговых участков Чарвакского водохранилища поставила «на уши», пожалуй, весь Ташкент. Официально — не продажа, а развитие международного туризма. На словах: никакого строительства до заключения экологической экспертизы. По факту: иное.
Мы пройдем вдоль небольшого участка Аму-Бухарского канала: от моста на трассе между Бухарой и Караулбазаром вверх по течению параллельно ограждению питомника «Джейран».
Это не Большой каньон в Колорадо, это — Узбекистан. Такие потрясающие пейзажи можно найти на Южном Устюрте.
Нужно увидеть в плато Устюрт памятник природы, а не просто огромный кусок своей территории, где много нефти и ветров.
Далеко не все фотографии, которые сделаны в журналистских командировках, удается включить в репортажи. Время от времени я открываю в компьютере ту или иную папку из поездок, рассматриваю фото, вглядываюсь в лица.
На днях ездила по работе в Бухару и область. Как всегда, поездка была познавательна, о чем еще напишу. Удивительное мы, пассажиры, наблюдали уже в полете над Кызылкумами. Утренние тени рельефно подчеркивали меняющийся ландшафт пустыни. Там, где река и каналы, там поселения. Где нет, там сушь. И среди нее — факел черного дыма.
Как чувствуют себя памирские ледники и амударьинские тугаи в эпоху активного вмешательства человека в природу? На эти вопросы предстоит ответить исследователям из стран, откуда сток, и стран, где он «рассеивается». Здесь: про Памир и «Тигровую балку».
О них рассказывает и их показывает на замечательных фото ученый-зоолог Наталья Мармазинская.
очередной псевдодетектив.
а среда.уз чем помогла ботсаду за все время своего существования?
только ведром помоев?
читатель,
Очень интересно, а в чем выражались помои в адрес ботанического сада-то, а? Вы вообще значение слова "помои" хорошо осознаете, уважаемое? К слову сказать, после этого "псевдодетектива" туда нагрянула проверка и за выяснение подробностей этой незаконной вырубки таки взялись. Финиш пока неизвестен, но если бы не эта статья, то и старта бы не было. Благодаря таким неравнодушным людям у города есть хотя бы какие-то шансы остаться зеленым. Только вот если все остальные будут подражать вашему стилю мысли, то, боюсь, шансов остается се меньше и меньше. Вы даже вчитываться в текст особо не затрудняетесь. А ведро помоев, видимо, выражается в привлечении внимания общественности к проблеме. Ну-ну. Прекрасно.
читатель,
Каким образом редакция может помочь ботаническому саду на Ваш взгляд?
Где в статье Вы нашли помои в адрес сада? Вы хоть читали статью?
Уважаемые читатели, после публикаций прекращена рубка в Ботаническом саду. На данный момент — это главный результат.
<<<<В общем, в Сад мы с коллегой-журналистом, чтобы убедиться — рубят или не рубят — пришли в понедельник>>>
Скажите, будьте так добры, коллегу зовут, случайно не Евгения Гранде?
Вообще-то мы ходили в Ботанический сад с коллегой-мужчиной. Какое это имеет значение для вас?
Просто спросил.
—————