Актуальные разговоры о мусоре

На sreda.uz пишут не только профессиональные журналисты и экологи, но и читатели. Ангелина Однолько – одна из них. Записанные ею диалоги – отражение разных позиций. Жить в грязи или над нею? Диалоги объединены одним названием «Актуальные разговоры о мусоре».
На sreda.uz пишут не только профессиональные журналисты и экологи, но и читатели. Ангелина Однолько – одна из них. Записанные ею диалоги – отражение разных позиций. Жить в грязи или над нею? Диалоги объединены одним названием «Актуальные разговоры о мусоре».

На берегу Чарвакского водохранилища

— Может быть, семечки не надо под себя плевать?
— (Лениво, продолжая лузгать) Все равно всех не исправишь. Я как все. На государственном уровне надо вопрос решать.
— (Иринично, с показным воодушевлением) Точно! Вам резолюции ООН не хватает. Не проще ли с себя начать? Вы не плюёте, ваши дети, потом
ваши друзья.
— (Поднимает глаза и четко вдалбливает) Я буду последним в этой стране, кто перестанет семки раскидывать.
Надо бы уйти, но на тропинке показывается малыш с двумя бутылками:
— Ошибочка! Ребенок ваш? Видите, ладонь разжал, баклажку бросил. Вот он после вас семечки пластиком закидает.
Теперь уже раздраженно, демонстративно переходя на «ты»:
— Иди себе, отдыхай.
— Не получается в раскорячку ходить, через баклажки и стекло прыгать.
— ???

На кухне в городе

— Куда на выходные?
— С рюкзаком, повыше.
— И как далеко забираешься?
— Главное, оказаться выше уровня мусора.
— И удается такие места найти?
— Каждый год все выше лезть приходится. Раньше консервные банки кучами валялись, за двадцать лет от них ничего не осталось. Теперь от
баклажек проходу нет. Приличные люди до вершин доходят, ничего не бросая. Так и хочется там остаться.

— Проблемы исчезают?
— За этим и идешь.
— Точно у Дольского сказано «Горы у людей воруют небо…»
— Как это? Не понял.
— Переступил через кучу мусора, сверху не видно, как будто и нет, не надо ничего решать, совершать поступки, достигать высот в делах и помыслах.
Горы – иллюзия успеха и достижений. Ты вот лучше косточки от черешни за окно не кидай.
— Да, я и не заметил, хорошо, не буду. А в горы давай с нами, в поход за идеалом.

Сочинение на тему…

— Где лето провел?
-В Казахстан ездил, под Алматой тяньшанские ели обнимал.
— «И какое ж в мире чудо?»
— Есть чему удивиться. Это тебе не белка-безделка с изумрудами. В ущелье на горной речке посидели, мои алматинские друзья мусор в пакетик собрали, с собой несут, а потом вдруг плюх – на обочине дороги бросили. Я занервничал, давай их костерить. А они мне: «Не беспокойся, сейчас машина приедет, заберет». Я не поверил. А потом увидел – машина была, и человек из машины выходил и наши пакетики подобирал.
— Ну?!
— Так и не понял, как всех научили пакетики у обочины оставлять. Плакатов нет, рекламы по телевизору не было.

— Да-а… Это и впрямь не на белку, а на лебедя белого тянет.
-Это еще что! Новый дорожный знак на горных дорогах появился. Не мог понять, что означает человек на пеньке. Когда приспичило – дошло, что
пенька с ручкой не бывает. Рядом и сооружение, довольно приличное. Вот так. Возле дороги. Но не где попало.
— А мы как раз хотели на айване у воды отдохнуть. Айваны так есть. Все пометено и занавески тюлевые. А туалета либо нет, либо слов о нем нет,
простите за каламбур.
— Да слыхал, слыхал. Хозяева этих мини зон отдыха при этом еще и спокойно заверяют, что до следующей весны все перегниет, все перетрется.
— До следующей весны…

У входа в метро

— Вот вы – милиционер, за порядком следите. А почему рядом с вами газон этикетками, окурками закидан?
Милиционер оживляется и говорит возбужденно:
— Устал. Устал всем и каждому говорить. Такие люди – ничего не понимают.
— Зачем же говорить? Есть Административный кодекс, статья, штрафы прописаны.
— Да какие штрафы…?
Милиционер безнадежно машет рукой.

А дома лучше!

— В Сингапуре за брошенный окурок вы бы штраф $100 заплатили.
— Так мы же не в Сингапуре!
— А у нас что? Пусть все будет отходами закидано?
— Я дома – что хочу, то и делаю!
— А как границу пересекаете, сразу воспитанным становитесь?
— Так в гостях же!

Свадьбы не будет

— Стой! Сто-о-й…
— Ты что орешь? Я здесь.
— Ты что сделал?
— Что такое?
— Бутылку зачем в Чирчик бросил?
— Перетрется. Через пару лет песок будет.
— Через пару лет? А пока? Стекла на любой берег вынесет. Острием вверх. Дети! Твои дети наступят.
— Почему мои? Наши!
— Наши не наступят! Наших не будет!
— Куда ты? Куда… Я никогда… я больше не… сто-о-о-й…

Сильный аргумент

— Подождите, подождите, вот возьмите, вы уронили.
— Мне не нужно, я выбросил.
— Возьмите, возьмите, у нас в Ташкенте не мусорят.
— Извините…

Хурм-шурм-ш-ш-ш

Каким звуком передать голос бурливого Угама? Можно было бы сравнить с гулом самолета, если бы тот мог быть приятным. Шум, от которого не глохнешь. Шум, которым наслаждаешься.

В названии поселка, что на Угаме, никаких ревущих звуков: Хумсан. Асфальтовая дорога, по одну сторону крутая гора, одолевают которую козы да
дети на четвереньках, по другую — дома. Движение по дороге в летние месяцы оживленно, как в центре Ташкента. Три месяца вовсю работают местные
жители: принимают отдыхающих, оживает придорожная торговля. У каждых ворот семечки, лепешки, сигареты. У Максуда настоящий магазин с полками.
Его главная гордость — морозильник. Максуд торгует мороженым. Доходное дело. Вжик-вжик — двигается дверца морозильника, и холодные разноцветные
кирпичики разлетаются по рукам.

С мороженым — на дорогу. Холодную свежесть скорее в рот, рука с цветастой оберткой опускается вниз, пальцы разжимаются Хурм — шурм — ш-ш-ш —
зашелестели по асфальту бумажки, фольга, коробочки, разбежались под заборы, забили арыки с родниковой водой. Пейзаж стал вполне городским:
мусор и пыль.

И мы зашли к Максуду. Все есть, что может забыть беспечный отдыхающий: носки, зубные щетки, купальники.
Спрашиваю:
— Вы здесь живете?
— Да, — Максуд машет рукой по другую сторону магазина. Это и есть его дом.
— И мороженое ваше?
— Да-да! Хотите?

Крышка морозильника приготовилась вжикнуть.
— Нет-нет. Просто непонятно, почему вы так не любите свой дом, свой поселок. Вся дорога вверх и вниз от вас мусором завалена.
Максуд дернулся — его задело:
— Так это же все ваши, ташкентские.

Он с легкостью и меня отнес к категории отдыхающих, которых, хочешь — не хочешь, приходится терпеть. Это мы привезли с собой столичный шик гадить себе под ноги. Пригвоздил так пригвоздил.
На следующий день Максуд встретил нас как старых знакомых:
— Посмотрите, посмотрите, — он улыбался и разводил руками.

Далеко вправо и влево от его «супермаркета» вились по дороге следы от веника: ни одной бумажки!
Подошли две девушки. Макияж, прически — все городское. Раскрыли кошельки, пальчиками ткнули во фруктовое.
— Вжик – захлопнулся морозильник.
Легко упорхнули девушки и побежали по дороге. Шелест фольги мы не слышали. Только видели, как они сами переступили через брошенные яркие обертки.

— Хурм — шурм — ш-ш-ш — прибавился скрипучий звук к благородному голосу Угама. Оркестр солнца, воздуха и воды сбился с такта, какофония смела улыбку с лица Максуда, и рука не довела дирижерский жест, а застыла в положении: «Вот видите!»

Думается, те, кто забрасывает русла рек стеклом, баклажками и прочими отходами, не прочитают эти строки. Но вы же прочитали! Вы не промолчите, остановите?

Ангелина ОДНОЛЬКО
На sreda.uz рисуют дети Ташкента

Добро пожаловать на канал SREDA.UZ в Telegram

Еще статьи из Город и село