Эльпарид Ходжаев: С «Репортером» на плече

В дни рождения коллег хочется сказать много теплых слов и в их адрес, и в адрес профессии, нас подруживших. Сегодня как раз такой случай. День рождения Эльпарида Максумовича Ходжаева. Он называет себя радийцем, а мы, газетчики, называли журналистов, работающих на радио – радийщиками.

Всегда удивляло, как быстро разлетались их репортажи в эфире. Мы только сели за пишущую машинку или за компьютер, примчавшись с задания, а включенное рядом радио бодрым голосом коллеги уже сообщает стране новость. Особый склад характера у них, что ли? Как у них так получается выдавать новости, репортажи, что слушаешь, не отрываясь?! Для меня и по сей день радийщики кажутся людьми особыми.

Для Эльпарида Ходжаева радио, и даже не новостное, а Иновещание, что высший пилотаж, стало настоящей школой в профессии. Потом была работа в Агентстве печати новости (АПН) и редакторство в печатном издании. Редакции газет находились в одном здании и нам приходилось не раз пересекаться по работе. И был даже такой яркий эпизод, когда по конкурсу международной организации мы попали в Будапешт на семинар, посвященный вопросам экологии и здоровья.  С благодарностью я вспоминаю ситуации, когда, как у нас говаривают, «надо идти на дело». В довольно конфликтных обстоятельствах при сборе информации нужна поддержка коллеги. К кому обратиться? Набираю номер телефона… Это очень ценно – журналистская взаимопомощь.

О такой журналистской взаимопомощи, о пути в профессию Эльпарид Ходжаев как-то рассказал на сайте «Новости Узбекистана». В этом рассказе — и эпоха, и люди. И, конечно, личность автора. В день рождения коллеги с удовольствием перечитала и предлагаю читателям sreda.uz экскурс в начало пути.

Наталия Шулепина

=====================================

Эльпарид Ходжаев:  С «Репортером» на плече

 Случайно узнал, что есть такой праздник как Всемирный день радио. Оказывается, он с 2012 года отмечается ежегодно 13 февраля. Именно в этот день, но только 66-ю годами ранее, в 1946-ом, впервые вышло в эфир «Радио ООН». Рад, что это событие нашло отражение в ооновском календаре знаменательных дат, но для меня, как представителя старшего поколения, родным и близким остается День радио, который отмечался 7 мая.

В те незабвенные времена май вообще для журналистов был богат на торжества: 5 мая – День советской печати, 7 мая – День радио. А вкупе с главными, общенародными праздниками 1-го и 9-го мая, первая половина месяца запоминалась как нескончаемый калейдоскоп приятных и не очень моментов.

На радио попал в 1969 году. В один из дней ранней осени я на лифте поднялся на пятый, самый верхний этаж продолговатого здания, незадолго до этого возведенного. Как мне рассказывали старожилы, после ташкентского землетрясения 1966 года им не один месяц пришлось поработать в палатках, наскоро разбитых в скверике при Доме радио. Оттуда с готовыми текстами бежали на второй этаж, где располагались студии, чтобы не опоздать с эфиром. На первом этаже находился буфет, любимое местопребывание не одного поколения радийцев.

В назначенное время я робко переступил порог приемной заместителя председателя Госкомитета по радио и телевещанию, начальника Управления вещания на зарубежные страны (проще, Иновещания) Хиляма Рахимовича Худойбердиева. В пропагандистской шкале ценностей радио тогда стояло выше телевидения, что находило отражение в названии организации.

Дом Худойбердыевых в Центре Луначарского (был такой микрорайон в прежнем Ташкенте) находился неподалеку от нашего. Моя мама и его супруга по-соседски навещали друг друга. Как-то раз Хилям Рахимович, зная, что я учусь на заочном отделении факультета журналистики ТашГУ, передал через маму приглашение заглянуть к нему на работу, не забыв прихватить с собой вырезки опубликованных в газетах материалов. Как внештатник, писал я, в основном, для молодежки — газеты «Комсомолец Узбекистана», там моими шефами были В.Корзун и Элла Шпиндлер. Через пару лет она перешла на Иновещание, и мы поработали с ней в одной редакции.

Хилям Рахимович тепло встретил меня в своем большом кабинете, где он при его малом росте даже несколько терялся, спросил о здоровье моих родителей. Затем вызвал руководителя Главной редакции информации и пропаганды Иновещания Петра Семеновича Долгова — грузного, внушительного вида мужчину. Оба просмотрели мои газетные вырезки и Хилям Рахимович сказал: «Видите, не зря говорю, что нужно брать на работу молодых, еще не испорченных штампами, советизмами работников, и здесь их на практике обучать нашим методам и стилю подачи материалов». И дал указание Петру Семеновичу оформить меня через отдел кадров комитета редактором на полставки с испытательным сроком на два месяца.

Мимоходом замечу, что на полставки с 50 рублями в месяц я проработал почти год. Руководству такая ситуация была выгодной, был кое-какой маневр при распределении фонда заработной платы, а заниматься этим было поручено руководителю Главной редакции вещания на страны Юго-Восточной Азии Хайдару Юлдашбаеву Относился он к этой общественной работе ответственно, то есть правдами-неправдами старался сократить суммы гонораров, причитающиеся сотрудникам. Что, естественно, вызывало недовольство и споры. Однако, в целом к Хайдараке отношение было дружественное, разборки решались по-семейному мирно, не переходя в длительную конфронтацию. Мне самому поднимать вопрос о переводе на полную ставку было как-то неудобно. Благо был я тогда холост, да и гонорары были неплохим подспорьем.

Ситуация выправилась накануне моей свадьбы. Тогда Татьяна Синицина, с удивлением узнав, что я еще на полставки, пошла к Хиляму Рахимовичу и быстро решила вопрос. Татьяна, привлекательная, стройная девушка ненамного старше меня, была, как говорится, в авторитете, ее ценили. На еженедельных летучках, проводимых в кабинете начальника Ино, редко когда ее материалы подвергались критике. Особенно ей удавались очерки о людских судьбах, затрагивающие сокровенные струны человеческой души. Именно ей Петр Семенович поручил шефство надо мной.

И начались мои муки. По нескольку раз приходилось переписывать небольшую информашку, а уж о репортажах и корреспонденциях и говорить не приходится. Все мы — продукт своего времени, своего общества. Хочешь — не хочешь, но с младых ногтей, читая газеты, слушая радио и телевидение, невольно начинаешь «обогащаться» штампами, казенными оборотами речи, которыми отличались наши СМИ. От всего этого нужно было избавляться. Учили писать простым, доступным для человека, не знающего нашу страну, языком. Тем более нужно было учитывать, что этот текст еще будут переводить на языки вещания. В общем, у Ино была своя специфика и ее нужно было понять, постичь.

Татьяна вскоре перевелась в Узбекское отделение Агентства печати Новости (АПН). Трудилась там в должности корреспондента. Через несколько лет туда же меня пригласил заведующий отделением Каххар Фаттахович Рашидов. Мы с ним учились на одном курсе. Так как обучение было заочное, то студенты были разновозрастные, Каххарака был намного старше меня. Первое время я был на должности референта по работе с иностранными журналистами. Когда Татьяна переехала в Москву и стала работать в центральном аппарате АПН, занял ее место корреспондента.

А в редакции информации и пропаганды мои материалы стали проходить, в основном, через старшего редактора Василия Нечаева. Суховатый, внешне даже суровый фронтовик, в прошлом моряк, подробности того, как очутился в сухопутном Ташкенте не помню, он оказался на редкость чутким и отзывчивым человеком. Несколько раз бывал у него дома, находившемся в общем дворе, жил он на улице Асакинской, как раз посередине между трамвайной остановкой и парком Тельмана. Супруга его неизменно угощала чаем с вареньем и блинчиками.

Еще одним сотрудником, на ком держалась редакция, была Филиппова, пережившая в войну Ленинградскую блокаду. Невозможно не вспомнить и Софью Зефирову, яркую блондинку с запоминающейся внешностью. Она была вдовой водителя тогдашнего секретаря ЦК компартии по идеологии Рафика Нишанова. Он вместе с пассажиром — секретарем ЦК компартии Туркменистана – погиб в автоаварии, когда возвращались в Ташкент после посещения объектов Голодной степи. Трагедия эта произошла во время Декады туркменской культуры и искусства в Узбекистане, которая проходила в году, кажется, 1968-ом.

Потом редакция пополнилась Ниной Устаевой, Владимиром Мижирицким, Эллой Шпиндлер, Михаилом Золочевским, Сухробом Мухамедовым. Просторная комната была так забита столами и стульями, что к рабочему месту приходилось иногда пробираться бочком. Сосредоточиться сложно, и нередко бывало, что я шел в противоположный конец долгого коридора, где в ряд стояли монтажные звукозаписи, и если находил пустующую, то уединялся в ней. Двойные тяжелые двери напрочь отсекали все звуки извне, и ты оставался один на один с текстом. Вообще в монтажных приходилось проводить много времени. Готовя любой материал, необходимо было сопроводить его звуком: если, к примеру, это репортаж, то шумом стадиона, если о спорте, или работающего станка, если о каком-либо заводе и так далее. Если интервью, то в тексте должна быть врезка с записью голоса героя.

Идя на задание, мы брали с собой портативный катушечный магнитофон «Репортёр-5». Хоть он и назывался портативным, весил около трех килограммов. Конструкция аппарата, производства братской Венгрии, была рассчитана на использование в неблагоприятных условиях, корпус был металлический, прочный, а кофр из толстой кожи служил защитой от ударов. Вернувшись с задания, шли первым делом в монтажную, так как магнитофон мог срочно понадобиться коллеге, переписывали запись на бобину, потом шел монтаж, расшифровка полученного интервью. В начале 70-х появился магнитофон «Репортер-6», в общем-то мало чем отличавшийся от своего предшественника. 

Но это было потом, когда уже освоился на новом месте. А первое время знал лишь свой кабинет и коллег вокруг. Реальному сокращению процесса вхождения в многочисленный коллектив, а на Иновещании работало около 150 человек, поспособствовал хлопок. Вернее, ежеосенная массовая компания по его сбору. Как самого молодого в редакции, меня неизменно испытывали на патриотизм, а сбор «белого золота» связывали именно с этим высоким чувством. Одной осенью даже отправили дважды: не успел вернуться после месяца пребывания на сборе хлопка, меня как секретаря бюро комсомола Ино в составе десанта партийных и комсомольских активистов забросили на поля еще раз.

Был уже конец ноября, кусты стояли совершенно голые, лишь кое-где свисали белые ощипки и курак – нераскрывшиеся коробочки. Их и собирали. Когда шли дожди или снег, отлеживались на своих раскладушках. Скучно, холодно, голодно. Из десяти дней только три, по-моему, были на грядках. Пустая трата времени, средств, как бюджетных, так и личных, горючего и так далее, зато кто-то из партийных деятелей бодро отрапортовал о вкладе в общенародное дело.

Как бы то ни было, на хлопке я сдружился с иновещанцами из других редакций, познакомился с коллегами с нижних этажей и с телевизионщиками. Особо тогда, помнится, выделялись ребята из редакции информации радиовещания, державшиеся кучкой: Олег Орлов, Игорь Чернов, Борис Бабаев, Владимир Волосевич.

Во время вечерних посиделок за «рюмкой чая» узнал об истории нашего Иновещания, которое было создано в 1947 году. Что оно постоянно развивается и теперь вещает на коротких волнах семь часов в сутки на таких языках, как английский, фарси, арабский, хинди, урду, уйгурский и узбекский для диаспоры. Что в английской редакции дикторами работают два носителя языка: Женя Грейс и Игорь Лихонос. Оба они учились в английской школе в Китае, и так как имели российские корни, то после войны переехали в Советский Союз и осели в Ташкенте.

Узнал и о том, что самая большая редакция на Ино – уйгурская, вещающая на Синьцзян-Уйгурский автономный округ КНР. В конце 60-х годов прошлого века обострились советско-китайские отношения. На этот период приходится и так называемая «культурная революция», когда ускорился процесс «ханизации», то есть массового переселения в автономный округ представителей титульной нации. Часть уйгуров была вынуждена покинуть родные места, некоторые нашли прибежище в Советском Союзе. Так как Хилям Рахимович был по национальности уйгуром, то по официальной линии опекал вновь прибывших в Узбекистан: решал вопросы с жильем, трудоустройством, учебой и так далее. И именно при Ино был образован и действовал многочисленный Уйгурский национальный ансамбль песни и танца.

Так что после возвращения с «хлопка» я уже считался своим в коллективе и хорошо ориентировался на пятом этаже. Знал, что Олег Аваков руководит вещанием на языке хинди, а Маргарита Литвинова – на урду, симпатичная Флора Акопян – на арабском, что Лариса Давидова, Олег Штифильман и Малик Рузикулов работают в редакции вещания на английском языке, Раиса Зборовская — в редакции фарси, вместе с ней трудится Борис Брейва, популярный в те годы исполнитель эстрадной песни, сейчас бы его назвали «звездой». Джахангир Абдурахманов и Махкам Рихсиев — ведущие сотрудники редакции, вещающей для соотечественников, живущих за рубежом.

В 1974 году я перешел на работу в АПН. Но связь с Ино не терял, тем более, что постоянно пересекался с друзьями на разных мероприятиях, проводимых в стране. Интересно, что Международное радио Ташкента, как стало называться Ино после обретения Узбекистаном независимости, пережило АПН и было закрыто лишь в 2006 году. Один из ветеранов Ино Хамид Мухамедов, проработавший там сначала редактором, потом переводчиком на хинди 40 лет, рассказывает, что многих из бывших сотрудников уже нет с нами, кто-то уехал от нас и живет вдали от Ташкента. «Но мы с ними контактов не теряем,- говорит он,- благо есть Интернет. А с теми, кто остался в городе, встречаемся раз в месяц. Это Мирза Турсунов, Сативалди Усманов, Малик Рузыкулов и другие ветераны, проработавшие на Ино не один десяток лет. И всегда добрым словом вспоминаем годы работы на Иновещании».

nuz.uz, sreda.uz

Добро пожаловать на канал SREDA.UZ в Telegram

Добавить комментарий Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован.

Комментарий

Имя

E-mail

Сайт

 ×  1  =  четыре

Введите код с картинки (CAPTCHA)*

 Notify me when new comments are added.

Получать новые комментарии по электронной почте. Вы можете подписаться без комментирования.

Еще статьи из Репортер.uz