Единственный в Узбекистане представитель уникальной профессии – лавинщик – Альберт Попов считает, что люди должны бережнее относиться к природе.
Холодная зима в Узбекистане в 1969-м: в январе–феврале всего два дня без минусовых температур
«Никогда за всю свою долгую жизнь из Ташкента зимой не выезжала, поэтому настоящей снежной и морозной погоды так и не узнала. Но однажды она пришла к нам сама. 1969 год. В Ташкенте температура опускалась до минус 26 — 28. В степи – до 30 и чуть ниже. В снег проваливались по колено. Необычно и весело детям, но готовы к такой морозной зиме были далеко не все и не всё. Намучилась я тогда и больше о настоящей зиме не мечтала», – вспоминает Татьяна ВАВИЛОВА.
Воспоминания о той зиме самые жуткие. Я уже не училась, отрабатывала в Пахта-Аральском районе. Больница стояла посреди степи, 5-6 км от районного центра, километров семь до следующего поселка. Морозы в степи гораздо сильнее городских, а больничка хиленькая, отапливалась углем, привозной газ на кухне. Очень скоро всё закончилось, дрова, уголь, газ. Осталось электричество, да и то еле-еле светило. Привезли вместо угля гузапаю. А она горит, как порох, и тут же прогорает. Холод, ватными одеялами окна и двери занавесили.
Уже полтора года после окончания САМПИ отрабатывала я в Пахта-Аральском районе, когда в январе-феврале 1969-го вдруг нас природа решила заморозить. Морозный ветер обжигал лицо, покрывал ресницы, брови и платки, которыми мы рты заматывали, белым инеем. Наши шубы на рыбьем меху и короткие ботинки без утепления, даже шапки, не спасали от холода, ветер пронизывал до костей. Все сразу «потолстели». Мне под искусственную шубу а-ля каракуль пришлось надеть папину безрукавку из овчины, на шапку мохеровый шарф по-бабьи намотать. Всё из ташкентского ЦУМа. Там же посчастливилось ухватить какие-то немыслимые полусапожки с суконным верхом в черно-белую клетку, но хоть внутрь снег не засыпался. Так и проходила Чегуревной почти всю зиму.
Единого здания у районного противотуберкулезного диспансера, где я работала, не было. Амбулаторный прием вели в райцентре, а стационар построили в 5-6 км от Кировского канала, который ограничивал центральный поселок. «Это же туберкулез!» Диспансер полагалось держать от жилых домов подальше.
От канала до больницы степь да степь кругом, ни одного домика, только шоссейка, да два ряда деревьев по бокам. Транспорта никакого даже в самые лучшие времена. По поселку вообще ничего не ездило, а от автостанции раз в день уезжал один автобус в Ташкент, другой в поселок Ильич. Но это утром и днем. Да еще попробуй попади на него. Ходить в больницу приходилось и днем на обход больных, и на дежурства. Так что или «одиннадцатый номер», то есть пешком, или попутка.
Поселок спокойный, все друг друга знали, ходить по вечерам и даже ночью по степи я не боялась. Но той зимой замерзала по дороге и шакалы к человеческому жилью прибиваться стали. Вдоль дороги бегали, их побаивалась, голодные же.
Однако все эти трудности можно было пережить. Худо стало, когда топливо у всех закончилось. В домах стали обогреваться газом. Природного газа тогда еще не было, только из баллонов. Но и газ иссяк и стал дефицитом, как и уголь с дровами. Все районные запасы топлива сожгли в момент, и никто ничего дополнительного не обещал. Мужики накрутили толстые спирали на жженые кирпичи и включили во все розетки. Напряжение тут же упало. Даже лампочки светить почти перестали. Перешли на свечи и дрова, которые искали сами.
Все три года я считала себя командировочной, жизнь вела соответственную, хозяйством не обзаводилась. Дали мне в новой, аж в почти городской двухэтажке, однокомнатную квартиру с центральным отоплением и газом. Другие удобства во дворе, и газохранилище общее на всех тоже в центре двора.
Вот когда я про печку вспомнила! Хоть дровами бы топила. А тут батареи промерзли очень быстро, газ еле-еле, даже на чайник не хватало, свет почти не брезжил. Занавесила одеялами дверь и окна, спала одетая.
Но самое ужасное было в больнице, где стали мерзнуть больные. Топлива едва хватало на еду, стирку и стерилизацию. Районные власти приказали выписывать всех, кто на ногах, а вместо угля и дров топить печки гузапаёй. Она сгорает тут же, не успеешь подкладывать. Нужно сутками от печи не отходить, чтоб хоть как-то прогреть помещение. Женщины почти все ушли домой, а мужчин осталось больше, чем мы ожидали. Наш контингент известный – одинокие неблагополучные, отсидевшие, пьющие, неприкаянные. Кто их дома ждет? Вместе мерзнуть веселее, да и кормят пять раз в день. Уплотнили их, заткнули матрасами окна, занавесили ватными одеялами двери и распределили по печкам – кочегарить. Удивляюсь, как не сгорели! Гузапая на порох похожа, из печи пламенем пыхает.
Другая беда: в степи совхозные стада. Стали чабаны сигналить о массовой гибели овец. Мороз, снег засыпал степь, кормов нет. К овцам этим отправили на грузовичках плохо одетых ребят с автобазы. Они в степи заблудились, сожгли и грузовички, пока их нашли. Сотовых телефонов не было, сообщить о себе не могли. Часть людей обморозилась, а были и жертвы.
Домашний скот тоже голодал. Если не могли прокормить, резали, а бедных ишаков выгнали в степь. Больно до слез было на них смотреть. Ледяной коркой покрылись. Во двор больницы несколько ишаков из степи пришло. Кормили их и сотрудники, и больные.
Каждую субботу все три года отработки я отправлялась в Ташкент на выходной постирать, помыться всласть, с родными повидаться. Ездила на автобусе. Обычный автобус, как ташкентский городской, львовского производства, кажется. Без отопления, разумеется. Ехал он 3-3,5 часа при морозе минус 15-20! Бетонку уже почти построили, но автобусы ездили по старой дороге, той, что еще до революции проложена. Сначала пассажиры полупустого автобуса храбрились, потом, не сговариваясь, молча, сбились в кучу, как бараны, и стали греть друг друга.
Еженедельные поездки пришлось отложить до теплых времен, тем более что и автобусы перестали соблюдать расписание.
Всё прошло и вспоминается со смехом, будто и не роптали тогда на зиму. Она выдалась самая холодная за все годы метеонаблюдений в Узбекистане.
Татьяна ВАВИЛОВА
Фото 1969 года.
Добро пожаловать на канал SREDA.UZ в Telegram |
Один комментарий на «“Холодная зима в Узбекистане в 1969-м: в январе–феврале всего два дня без минусовых температур”»
Добавить комментарий для Рустам Отменить ответ
Еще статьи из Климат
Цель праздника, отмечаемого 15 апреля, — продвижение знаний о природе, информирование общественности о вопросах экологической безопасности и состоянии окружающей среды, формирование экологической культуры.
В репортаже покажем и красоты, и проблемы. Зададимся непростыми вопросами, включая вопрос о государственной экологической экспертизе. На все возведенные и возводимые объекты, влияющие на окружающую среду, получено «добро»? Как обстоит с мониторингом?
Что волнует? Изменение климата и эффекты на все стороны жизни. Возможна ли в наших условиях физиологическая акклиматизация? Какие нужны профилактические меры? Что надо помнить «про климат», как волонтерам, общественным инспекторам, так и профессиональным экологам?
По данным ВОЗ и ЮНИСЕФ, лишь 71% сельского населения в Узбекистане имеет доступ к безопасной питьевой воде. В городских районах этот показатель составляет 89%. Кроме того, в селах надлежащую очистку проходят лишь 32% бытовых сточных вод.
Анализ свежих спутниковых снимков, выполненный специалистами международной экологической коалиции «Реки без границ» (Rivers without Boundaries), подтвердил возобновление работ по строительству канала Кош-Тепа.
Ученые и специалисты из пяти стран региона, представители международных организаций обсудили в Ташкенте возможности совместных проектов по борьбе с опустыниванием, засухой, пыльно-песчаными бурями.
Утром 15 марта Ташкент вышел на ведущее второе место в мировой табели о городах-загрязнителях. На карте Ташкента отмечены районы, где дышать очень вредно.
Проекты рассматриваются по отдельности, без учета совокупного, так называемого кумулятивного воздействия всех находящихся рядом существующих и планируемых гидротехнических сооружений, которые могут в разы или на порядок усиливать негативные воздействия нового проекта на окружающую среду.
Предусмотрена передислокация предприятий переработки нерудных материалов, находящихся в руслах рек Чирчик, Санзар, Зерафшан, Нарын, Кашкадарья, Сурхандарья, Сырдарья, в их прибрежных полосах и водоохранных зонах, на горные и предгорные территории.
А есть ли информация о зиие 1969года вХорезме?